Кино, религия и современный человек

Вы наверное часто слышали, что современную эпоху называют периодом «возрождения религии», «возврата человека к вере» и даже «тысячелетием религиозности». Новый подъем религиозных чувств на Западе выявился со всей силой в начале 90-ых годов, и особенно после 2000 г.

В настоящее время социальные институты западных обществ пришли к тому выводу, что для предотвращения окончательного развала этих обществ они должны обратить внимание на религиозно-этические основы. Такая религиозная тенденция наблюдается также и в кинематографе.

Если мы хотим пощупать, что называется, религиозные жилки в современном кинематографе, то следует прежде всего упомянуть о работах таких режиссеров, как Карл-Теодор Драйер, Ингемар Бергман, Робер Бересон и Андрей Тарковский, которые в недалеком прошлом подарили мировому кино прекрасные картины с религиозным уклоном. Однако в более современное время новая религиозная тенденция в кино уже ощущается повсеместно.

Сначала заглянем в Голливуд, ибо крупнейшее кинопроизводство мира (более одной тысячи картин в год) оказывает всепроникающее влияние на культуру и кинематограф самых разных уголков мира. И хотя главным критерием кинопроизводства в Голливуде является прибыльность фильмов, нельзя сказать, что здесь не встречаются работы с религиозным содержанием.

После коммерческих успехов таких фильмов, как «Призрак» и «Прыжок на веру», голливудские кинопродюсеры поняли, что зрители испытывают немалый вакуум духовности, который не в состоянии восполнить бессмысленные триллеры и боевики. Поэтому Голливуд не преминул воспользоваться естественной потребностью зрителя для извлечения коммерческой выгоды. Наряду с такими успешными жанрами, как мелодрама, мюзиклы, комедии и др., начали сниматься картины с религиозным содержанием. К примеру, в фильме «Призрак» с использованием сугубо лирических и криминальных элементов высказываются мысли о бессмертности души, которые относятся, как известно, к ведению религии.

С коммерческим успехом такого рода фильмов религиозные сюжеты все чаще стали использоваться в Голливуде. В разных картинах встречаются спускающиеся на землю божьи ангелы, демоны или сам Сатана, пытающиеся повлиять на жизнь человека. Однако во многих этих фильмах мы видим отклонение от основной, религиозной тематики и плавный переход в сатиру, вплоть до оскорбительного изображения Бога в таких картинах, как «Брюс Всемогущий», которые внушают скорее антирелигиозные, нежели религиозные мысли. Как следствие, показ «Брюса Всемогущего» в силу искажения религиозных ценностей вызвал немало протестов среди христиан и мусульман.

Однако этим дело не закончилось. Неведение западных кинопродюсеров об исконных божественных религиях, таких как ислам, и страх перед мусульманами, подогреваемый зачастую средствами массовой информации Запада, направил Голливудский мэйнстрим (главное течение) в сторону изображения небожественных понятий и идейных школ. Тенденция в сторону буддизма в Голливуде привела к тому, что за короткий период продюсеры и режиссеры создали разные картины о жизни Далай-ламы и Будды, такие как «Маленький Будда», «Семь лет в Тибете» и «Кундун».

Таким образом, среди голливудских режиссеров начали распространяться идеи восточных философий, а некоторые дошли до того, что стали агитировать в кино разные оккультные и эзотерические обряды вроде самоистязания и телесных лишений под видом религиозности. В этой ситуации немало шума наделали и фильмы про дальневосточные боевые искусства с религиозной жилкой. Голливуд выпустил под маркой крупнейших кинокомпаний несколько таких фильмов, как «Крадущийся тигр, спрятавшийся дракон» и «Дом летающих кинжалов».

Однако посреди этой меркантильной продукции можно встретить и произведения, наводящие человека на мысли о сотворении мира и его сверхъестественном происхождении, такие как «Семь» Дэвида Финчера или «Контакт» Роберта Земекиса, которые в основном поднимают вопрос о растерянности и блуждании современного человека, такие понятия как наказание и вознаграждение в потустороннем мире. Успешным образцом такого фильма можно назвать картину «Какие бывают сны» Винчента Уорда с участием Робина Уильямса, который осуществил скачкообразный прогресс в религиозном кинематографа Запада, преподнеся зрителю изумительные по своей красочности картины загробного мира и показав ему сугубо религиозный, основанный на Библии, взгляд на загробное наказание и вознаграждение. Этот фильм демонстрирует структуру религиозных понятий с использованием новейших спецэффектов.

Издавна на европейское кино влияли самые разные художественные течения и даже философские школы из самых удаленных районов мира. В прошлом в европейском кинематографе чаще всего встречалась некоторая философская разочарованность в религии, порой противостояние религии. При этом под религией подразумевалась средневековый догматизм и изуверство. Эта тенденция, конечно, сохранилась и в наши дни, однако параллельно ей возникли другие течения, которые можно классифицировать как возвращение современного человека к своим религиозным истокам.

Прекрасным примером такого рода религиозной тематики являются работы польского режиссера Кшиштофа Кисловского. В его фильмах мы видим ключевой элемент божественной воли и человек приходит к тому заключению, что смиренность перед Богом является наивысшей степенью свободы человека. Он взирает на жизнь человека с обнадеживающей перспективой и считает трудности, возникающие в жизни, тернистым путем к очищению души.

Другие режиссеры вроде Тео Анджепулоса и Вима Вандерса также поднимают в своих картины вопросы религиозно-духовного характера, органично вписывая их в повседневную жизнь человека.

Тенденция современного мирового общества к религиозной тематике неоспорима. Прекрасным примером тому может служить огромный зрительский интерес, проявленный к картине «Страсти Христовы» Мела Гибсона, что сделало его 8-ым наиболее кассовым фильмом в истории кинематографа. Несмотря на всплески насилия по отношению к Христу и некоторые исторические искажения, многие зрители направились в кинотеатры в стремлении хоть как-то приобщиться к жизни и страданиям одного из величайших божьих пророков. В следующей части этого радиоочерка мы поговорим с вами о восточных кинопродюсерах и их религиозном восприятии.

Когда заходит речь о восточной культуре, многие люди на Западе сразу же представляют себе некое сочетание таинственного и отсталого. Конечно, реальность обстоит по другому и, возможно, уходит корнями в культурное прошлое Востока, в котором были развиты философия, искусства и метафизика. В этой связи такие понятия, как мистицизм и мистическое просветление, ассоциируются с культурой Востока.

В области кино взгляд Запада на восточную культуру часто перемежается с некоторой тоской или завистью. Наибольшее внимание к восточной культуре в своих работах проявили такие кинорежиссеры, как Бернардо Бертолуччи, Вим Вандерс, Алэн Рене. В то же время следует сказать, что в картинах, снятых этими режиссерами о религиозно-духовной культуре Востока, показаны не все духовные добродетели восточной культуры. В большинстве этих работ зрителю преподносится поверхностная, оболочечная картина восточных религий и мистических школ. Но особого внимания в них заслуживает, конечно же, противопоставление западного материализма и восточного мистицизма.

Но как же рассматриваются эти понятия в кинематографе самого Востока? При общем обозрении восточного кино, в Иране, Китае, Японии или Индии, можно сразу же заметить общность взглядов кинорежиссеров и продюсеров на многие понятия, такие как святость семьи, религиозные обряды и ритуалы, значение сущности народов, и мифический взгляд на культуру и духовность.

Восточная культура в целом относится к семье как ко святому ядру всего общества, в том смысле сохранение семейных устоев считается необходимым для внедрения в обществе нравственного достоинства и понятия чести. Именно поэтому по жанру кинопродукции, как по количеству, так и по популярности среди зрителей, на Востоке первое место занимают семейные мелодрамы. К этой группе относятся многие работы японского режиссера Ясидзиро Эзо и индийского режиссера Сатья Джитрая. В их фильмах просматривается большое значение, придаваемое семейным узам. Наиболее священными для восточных народов узами являются, конечно, брачные узы.

Дональд Риччи в книге "Кинематограф Японии" указывает на духовную важность семьи в восточном кино и отмечает: "Восточные кинокартины видят в семье единое целое, которое как бы отражает в себе более крупные образования вроде государства и общества. Семейные драмы в восточном кино бесспорно преобладают над всеми другими видами сюжетов".

Таким образом, фильмы семейного содержания можно классифицировать как религиозно-духовные работы, ибо во всех этих работах просматривается роль религии в упорядочении личной и семейной жизни.

Другой важной темой для восточных кинематографистов являются исторические события с религиозной подоплекой, ибо история всегда служила средством познания культурной сущности разных народов. Примерами работ, персонажи которых стремятся распознать свою исконную сущность, можно назвать такие фильмы как "Шахматист" Сатья Джитрая или "Призрак воина" Акиро Куросавы. В этих картинах мы видим возвращение к корням восточной философии и уважение к предкам в качестве главного принципа в жизни героев.

Интересное обстоятельство заключается в том, что сохранившиеся с древних времен художественные формы, такие как живопись, поэзия, театральное искусство, рассматриваются в восточном кино как некий путь к возрождению духовных истоков. Сюда можно отнести древнеиндийские "Упанишады", японские "хайко" и целую коллекцию стихов персоязычных поэтов-мистиков. В числе театральных искусств, получивших некоторый интерес в кино за последние годы, можно привести японские "кабуки" и "ну", индийское "каталаки" и иранскую "таазию".

В представлении большинства восточных кинематографистов, человек не был брошен на произвол судьбы на Земле, его действия и помыслы направляются Провидением или предопределенностью, которые в корне расходятся с научно-материалистическим отношением к жизни на Западе. В этом кино мы не встречаем противостояния, как это бывает в западной философии, Божественной воли и судьбы человека. В восточной философии не существует постановки вопроса о "бунте против судьбы", в том виде, как в западной философии нигилизма. Это признание, конечно, не означает абсолютной пассивности и смиренности героев в восточных кинокартинах, а скорее проистекает из своеобразного мистического взгляда на мир.

Такое восприятие действительности мы видим в военно-эпических фильмах на Востоке. К примеру, если в фильме Ингемара Бергмана "Седьмая печать" рыцарь предлагает сыграть в шахматы со Смертью, чтобы как-то отодвинуть конец свой жизни и даже в одной из сцене переворачивает шахматную доску (символически избегая смерти), то в восточной культуре такого вопроса вообще не стоит. В произведениях восточной культуры, в том числе и в кино, Смерть присутствует в качестве предупреждения о том, что человеку не стоит привязываться к такому преходящему и эфемерному явлению, как жизнь.

Например, возведение жилища на берегу моря символизирует собой шаткой мирской жизни, и шторм, обрушивающийся на это жалкое строение, являет собой как бы неизбежность Смерти. Разумный человек, по этой философии, не будет пытаться побороть море и шторм, а постарается соорудить себе жилище в более безопасном месте. В этих произведениях мы отчетливо видим, что главной целью в жизни человека является возвращение к своим историкам, все его дела и помыслы на земле направлены на воссоединение с Первоисточником бытия.

Наглядным примером возвращения к религиозно-духовным истокам в восточном искусстве является иранский кинематограф последних лет. После Исламской революции кинематограф в Иране претерпел коренные преобразования, и внутренние убеждения вкупе с религиозностью создали ценные работы в области кино. Эти работы вдохнули новое дыхание в иранский кинематограф, в корне отличаясь от дореволюционного иранского кино и даже от современного мирового кинематографа.

В работах иранских режиссеров религия – это не просто личностное или общественное мышление, или совокупность обрядов. Религия в исламском воззрении и в представлении иранских кинорежиссеров пронизывает и охватывает все стороны жизни человека. Религия присутствует во всех сферах человеческой жизни, она повсюду указывает человеку путь. При таком подходе, возможно, не во всех кинокартинах можно встретить сугубо религиозные обычаи, но сила религиозной убежденность практически составляют дух картины.

Таким образом, многие работы иранских режиссеров также можно отнести к категории религиозного кинематографа. Эти картины наполнены духовным и метафизическим содержанием в повседневной жизни человека, такие как "Страж", "Эмигрант", "Отцовская ферма", "Страна Солнца", "Очень далеко, очень близко" и другие работы, которые не только вызвали большой интерес у иранского зрителя, и имели немалый успех среди сторонников ценностного кинематографа по всему миру.