Ашура – поле сражения добра и зла
И когда Бог сотворил человека, ангелы сказали Ему: Ты сотворил существо, которое будет сеять зло на земле и проливать кровь? Господь ответил им: "Я знаю то, чего вы не знаете".
История сотворения человека, приведенная в аяте 30-м суры «Бакара» (Корова), повествует о том, что в жизни человека сосуществуют темнота и свет, красота и безобразие, добро и зло. Ангелы увидели темную, злую сторону человеческого существа. Эту сторону мы можем видеть и сегодня, когда мир охвачен засильем, угнетением и злодеяниями империалистических держав. Но Господь в упомянутом аяте указывает на светлую, прекрасную сторону человеческого существа, которая может наполнить мир красотою и добром.
В пустыне Кербела, на юге современного Ирака, эти две стороны человека можно было наблюдать одновременно. По одну сторону поля сражения собралось войско темных сил, преисполненное жестокости, варварства и беспощадности, по другую – горстка храбрецов, олицетворение добра и добродетели. Это противостояние в ходе восстания Ашуры довлело над всем остальным.
Восстание имама Хусейна (да будет мир с ним) является подтверждением сказанного в священном Коране: «Знамением для вас было столкновение двух отрядов: один сражался во имя Аллаха, другой не веровал в Него.» (сура «Семейство Имрана», аят 13-й).
Иными словами, имам Хусейн и Язид олицетворяют собой две извечные силы - добро и зло, столкнувшиеся в пустыне Кербелы. С кончины Пророка (да благословит Аллах его и род его) не прошло и 50 лет, как зло облачилось в личину добра, у власти в исламском халифате оказалась группа корыстолюбцев, ненавидящих добро, злобных и безжалостных, унижавших народ и искажавших религию. Имам Хусейн (да будет мир с ним) знал, что, если он сейчас не предпримет решительных действий, зло охватит весь мир и многие невинные будут принесены в жертву на его алтарь. Он прекрасно понимал, что, если добро будет повержено в прах, оно не исчезнет, поскольку идеалы добра бессмертны и будут вечно сиять в истории.
Ливанский писатель-христианин Джордж Джердак пишет по поводу свойств двух упомянутых течений, добра и зла: «Язид унаследовал все пороки своих предшественников и во многом даже их превзошел. Он не чурался никакого злодеяния, порока, сатанинских деяний, пронизавших существо злых людей. В его войске собрались корыстолюбцы, изверги и кровожадные палачи. По другую сторону стояли потомки Али (да будет мир с ним), вобравшие в себя все лучшие качества человека, добродетель - смелость, неуемную жажду справедливости и мученической гибели во имя идеалов».
Джордж Джердак так описывает особенности двух войск, сошедшихся в день Ашуры: «Убайдулла-ибн-Зиад запросто мог искромсать человека, отдать приказ об убийстве. Шемр превосходил в жестокости самых диких зверей. Они топтали копытами своих коней трупы шахидов, увечили и кромсали их, не гнушались злодеяниями в отношении малолетних детей. Умар-ибн-Саад, командовавший войском Язида, с гордостью заставил своих подчиненных засвидетельствовать, что он первым пустил стрелу во внука Пророка. Палачи Язида помышляли только о том, чтобы внести свой вклад в это кровавую баню. Однако сподвижники имама Хусейна (мир ему) с улыбкой на лице вступали на путь мученической смерти ради Бога, считая ее пределом человеческого величия, говоря: О Хусейн, если нас убьют хоть тысячу раз, мы будем с тобой!»
Фактически соратники имама были благородными храбрецами, которые прекрасно познали своего предводителя и понимали, что имам является средоточием человеческой любви. Всякий, кто примкнул к нему, обрел спасение, а тот, кто отстал и отошел от него, обрек себя на заблуждение и погибель. В разгаре битвы Хусейн (да будет мир с ним) - знаменосец сил добра, позволил вражескому войску напиться из вод Евфрата и даже напоить своих под конец. Однако затем войско Язида перекрыло его светлости путь к воде. Когда все соратники имама умирали от жажды, одному из его сподвижников Хелалу-ибн-Нафэ позволили напиться. Хелал сказал: Какой же мне позор будет, если я утолю жажду, а Хусейн и его семья будут умирать от жажды?
В другой сцене из этой трагедии Шемр дал приказ пощадить племянников имама. Но эти два благородных подростка воскликнули: «Да будут прокляты Богом ты и твоя пощада. Ты даришь нам жизнь, чтобы мы оставили нашего имама, внука Пророка, в полном одиночестве!»
Немецкий мыслитель Курт Фрихлер в книге под названием «Имам Хусейн и иранцы» пишет: «В день Ашуры единоборства и поединки продолжались с рассвета до полудня. Словно сама судьба предписала, чтобы битва шла именно таким ходом, и история стала свидетелем беспримерного мужества и самоотверженности Хусейна и его верных соратников».
Также Клодьен Руло, комментатор французской газеты «Монд», пишет: «Имам Хусейн олицетворяет собой мужество и справедливость, противопоставленные жестокости и низменности. Часть мусульман каждый год в месяц мухаррам возрождают память Кербелы и уподобляют наших современных притеснителей Язиду и его извергам».
Индиец Тамлас говорит: «Событие Ашуры навсегда посеяло в мировой истории, особенно в исламских странах, семена духовности, самоотверженности и самопожертвования, укрепило среди мусульман дух единства, стремление к добру и подняло мусульманскую культуру на уровень выше. Восстание имама Хусейна (мир ему) доказало, что деяния человека могут быть увековечены даже в этом миру. Весь мир проклял Язида и его сторонников за варварства и угнетение, напротив - имам Хусейн (да будет мир с ним) в качестве символа стойкости, мужества, справедливости и непримиримой борьбы со злом подал человечеству великолепный пример того, как храбрецы могут победить силы зла даже в численном меньшинстве».
Таким образом, битву имама Хусейна (да будет мир с ним) и Язида в день Ашуры можно назвать битвой света и темноты. Хусейн и его соратники своей мученической смертью сотворили бессмертный эпос, вечно освещающий путь последующим поколениям.
Английский поэт Джастис Расселл так изображает последние минуты трагедии в Кербеле:
«Они били кнутом по окровавленному рту имама Хусейну, по губам, которые в детстве целовал Пророк. Они топтали копытами коней его тело, тело свободного человека, очаровавшего всех окружающих своей чистотой и силой свой веры. Кровь, хлеставшая из вен Хусейна и обагрявшая копыта коней, была небесным, божественным бальзамом, которым до сих пор не пропиталось ни одно копыто. Растрескавшаяся земля в пустыне Кербелы, где не росло ни единой травы, навсегда запомнила песнь о великой печали, ибо в ней покоится священный прах сына Фатимы, отдавшего свою прекрасную и чистую душу своему Всевидящему Создателю».
