Облик Мевлеви в мире (22)
Сборник “Маснави” – это один из немногочисленных литературных произведений, сохранивших свою новизну на протяжении многих столетий. Своей долговечностью этот шедевр персидского языка и литературы обязан доступности языка, глубокой мысли, использованию интересных сюжетов, короче говоря, своей всесторонности. Сегодня мы хотим рассмотреть рассказы “Маснави” и их особенности.
Кроме того, мы подобрали для вас два интересных сюжета.
Темы рассказов “Маснави” разделяются на вымышленные, реалистические, лирические, поучительные, нравственные, мистические и многие другие. Исследователи разделяют рассказы Руми на поучительные, мистические, коранические и аллегорические.
Большинство рассказов “Маснави” носят мистический характер. Во всех таких рассказах поэт преследует конкретную цель. Именно поэтому он не задумывается над дальнейшим развитием сюжета. Более всего для него важны скрытые в рассказе мистические учения и мысли. Таким образом, с точки зрения Руми, «душа рассказа» в отличие от «его тела» скрыта и ее не так легко постичь.
Руми всегда жаждет то, что крайне сложно найти, и в конце концов находит то, что желает. Затем своеобразными методами, т.е. с помощью притч и басен, рассказывает об этом своему собеседнику. Цель поучительных рассказов заключается в обучении. В них поэт подытоживает и передает читателям весьма поучительные мысли.
Например, в четвертой тетради Мевлеви приводит рассказ о человеке, который всегда молился за разбойников.
Один мулла, а может быть факих
Молил о здравии людей плохих.
"О Господи, - он возглашал из мимбара, -
пусть лютая их не постигнет кара!
Пусть будет счастлив всяк прелюбодей
И вор, что грабит праведных людей!"
За них молился он, не зная страха,
За злых, не за избранников Аллаха.
Его корили: "Не молись за тех,
На чьей душе лежит великий грех!"
Но рек молящийся: "От них в свой час
Извлек я больше пользы, чем от вас.
И потому моя молитва свята,
Что много зла совершил я сам когда-то.
Но не безгрешные столпы земли
С пути греха сойти мне помогли.
Лишь грешников отвратные примеры
Меня вернули на дорогу веры.
Толкнули гнусные деянья их,
На осознание грехов моих.
Вот и молюсь я о благополучье
Людей, из-за которых сам стал лучше!"
Друзья, деяния врагов иных
Порой полезней ваших слов благих!
Для изложения религиозных, мистических или нравственных принципов Руми использует коранические рассказы, из числа которых можно назвать "Рассказ о Моисее и Фараоне", "Рассказ о Худе и племени Ад" и "Рассказ о Савском племени".
Однако исследователи пришли к выводу, что все рассказы “Маснави” можно отнести к категории аллегорий, в которых рассказ приобретает два аспекта. Именно во втором аспекте скрывается суть рассказа, понимание чего требует немало углубления и внимания.
В целом, персидские классики для лучшего изложения моральных качеств, философских и мистических учений оформляли свои мысли в форме рассказов, притч и басен. Так же поступает и Руми. В аллегориях персонажи могут быть людьми или животными. В первом случае за людей разговаривают животные. Однако во втором случае из уст людей можно услышать важные нравственные мысли.
Другая особенность “Маснави” заключается в том, что в заголовках Руми коротко указывает на суть рассказа. По словам доктора Зарринкуба, поэт вначале знакомит читателя с сутью рассказа с тем, чтобы далее отвлечь его внимание от внешности и обратить его внимание на главную мысль.
А теперь, рассказ из Маснави:
"Притчу о бакалейщике и попугае, пролившем благовонное масло".
Тем некий лавочник любил хвалиться,
Что у него диковинная птица,
Что попугай и лавку сторожил
В тот час, когда хозяин уходил,
И забавлял своим словесным даром
Входивших в заведенье за товаром.
И в этот раз хозяин под призор
Ему оставил все, как до тех пор.
Сел попугай привычно на прилавок
Между мешков, кулей и всяких травок.
Но где-то кошка пробежала вдруг,
И попугаем овладел испуг.
Случилась неприятность с ним, ученым:
Бутыль разлил он с маслом благовонным,
Меж тем хозяин в лавку возвратился,
Учуял аромат и рассердился.
И так отделал птицу он со зла,
Что та лишилась своего хохла.
Сказать точнее – птица облысела,
От горя ни пила она, не ела.
И, что гораздо хуже, замолчала,
О чем хозяин горевал немало:
"О солнце моего благополучья,
стать лысым самому мне было б лучше!
Уж лучше бы сломать мне руку ту,
что обрекла тебя на немоту!"
О том он дервишей просил молиться,
Чтоб к птице речь могла бы возвратиться.
Власы он рвал, стенал: "О, горе мне,
Умолкла птица по моей вине!"
Он редкие показывал ей вещи,
Но лысый попугай молчал зловеще.
Три темных ночи, три печальных дня
Промчались, ничего не изменя.
И надо ж было дервишу случиться,
чье тело прикрывала власяница.
На голове его зияла плешь.
И крикнул попугай: "Меня утешь!"
Скажи, что и тебя, брат, оголили
За то, что масло пролил из бутыли!"
Всем показалось шуткою смешной,
Что счел он дервиша себе ровней.
Есть много слов, чье сходно написанье,
Хоть и совсем различно содержанье.
И кто-то в заблуждении глубоком
Себя считать готов под стать пророкам.
Мы тоже, ил, сродни мужам святым,
Мы, как они, едим, и пьем, и спим.
Сии слепцы не чувствуют различья,
Равняя все: ничтожность и величье.
Что делать, с одного цветка берет
Змея свой горький яд, пчела – свой мед.
Две кабарги в долине обитали,
Один и те же травы их питали,
Но мускуса одна дала немало,
И лишь навоз вторая даровала.
Двух тростников так схожа красота,
Но сахар в том, а в этом – пустота.
Таких примеров тьма, и человек
Все постигает, доживая век.
