Обитель надежды
(часть 2)
Прошли месяцы с этой печальной истории. Не осталось ни одного врача, которому не показали бы ребёнка бедные родители. Но ничто не помогало. Как ни лечили Арзу, какое бы лекарство не давали ему зрение его не возвращалось.
Голова у Арифа значительно поседела; горе сгорбило его спину. Он больше не следил за своей внешностью.
А Севиль всё чаще впадала в обморок; у неё появились различные болезни. Она обвязывала свою голову и поясницу толстой шерстяной шалью, и каждый, кто бы посмотрел на неё со стороны, то подумал бы, что она очень стара.
Родители больше не радовались, только тихо горевали. Но когда смотрели, как их ненаглядное чадо ходит, держась за стену, то безутешно и горько плакали.
А однажды, один случай ещё более опечалил их, и без того опечаленные горечью и страданиями, сердца.
Ариф, как обычно, приводил Арзу из школы для незрячих. По просьбе сына, он вместе с ним сел на скамейку. Ариф снова закурил, едва закончив предыдущую сигарету. "Папа, ты слишком много куришь", -сказал Арзу и попросил его не курить так много. Ариф, прослезившись, в ту же минуту выбросил сигарету и, обняв сына, поцеловал его. Дал ему обещание, что больше не будет курить. В это время в том месте проходил друг Арифа. Поравнявшись с ними, он поздоровался. Начал справляться о делах Арифа и о состоянии Арзу. Но, увидев, что у Арифа нет настроения, он поспешил распрощаться. Уходя, нагнулся и тихо прошептал Арифу, что его обувь очень грязна и нуждается в чистке. Арзу это услышал, но ничего не сказал.
Наступила полночь. Севиль проснулась от звука, доносившегося из-за двери. Тихо встав, разбудила мужа. Арзу не было на своём месте. Муж и жена осторожно подошли к двери и увидели, что Арзу, сев на колени, своими маленькими руками чистит туфли папы. У Севиль, увидевшей эту сцену, чуть не разорвалось сердце. Она прислонилась к стене, и если Ариф не поддержал её, то она обязательно упала бы. Затем он уложил жену на кровать. После этого скорбного происшествия состояние матери ещё более ухудшилось...
В один день, когда Ариф возвратился с работы, Севиль ему сказала:
Приходил Газанфар, отец Эльчина. Он говорил, что поедет с группой в Машхад, и если хотите, то вы тоже откройте визу, поедем вместе.
Ариф удивлённо смотрел на свою жену. "Как же случилось, что эта мысль до сих пор не приходила мне в голову?" - подумал он. Затем, что-то вспомнив, сказал:
— Как же ты поедешь в таком состоянии? (Севиль не была в состоянии свободно пройти даже два шага). Хочешь, позвони своей сестре, пускай приедет и останется с тобой ...
— Нет, нет, я не могу оставить ребёнка вдали от своих глаз, - решительно сказала женщина.
Но Ариф знал, что Машхад - их последняя надежда. Поэтому он с трудом добился того, чтобы Севиль согласилась остаться дома.
После нескольких дней, наконец, всё было готово. Так как состояние у матери было плохое, она, лёжа в постели, одела ребёнка, затем поцеловала его. После этого она вдруг безутешно заплакала. Она так много плакала, что лицо у ребёнка стало совершенно мокрым. Мать провожала их с огромной тоской...
Машхад! Священный город! Священная гробница восьмого из двенадцати Святых Имамов - Имама Реза (да будет мир с ним!) Сколько раз слышал Ариф рассказы про чудеса, совершённые Имамом Реза (мир ему!). Здесь было пристанище угнетённых, место защиты для беззащитных, обитель надежды для отчаявшихся и обездоленных...
Вот, теперь они подходят к святому Хараму (Харам - т.е. священный храм). У Арифа усиленно бьётся сердце; он так и хочет всем своим существом войти в святыню. Он думал, что после того, как поклонившись святыне и высказав свое желание, Имам Реза (мир ему!) сразу же исцелит ребёнка и они возвратятся. Но...
Прошло три дня. Все прибывшие после того, как расположившись в гостинице и отдохнув, проводили одну часть времени в паломничестве, а другую - в покупках.
А Ариф, можно было бы сказать, что с утра до вечера был в Хараме. Он то и дело, не зная усталости, водил Арзу, держа за его маленькие ручки, вокруг усыпальницы Имама (мир ему!). Но ничего ещё не происходило.
В последний день все пришли на прощальное паломничество. Ариф очень беспокоился. Он знал, что это есть его последний шанс. Он не знал, что сказать; каким образом умолять Имама Реза (мир ему!). Наконец, приведя Арзу, усадил его около святой усыпальницы. Затем, поручив Газанфару следить за ребёнком, подошёл к усыпальнице и начал горько рыдать и плакать...
Вокруг усыпальницы было много людей. Некоторые били себя в грудь (Битьё себя в грудь - вид траурной процессии), некоторые пели ноуха (Так называется траурная песня, посвященная мученической смерти святых Имамов), другие произносили салават (Особое приветствие, посвященное Пророку Мухаммеду (да благословит Аллах его и его семейство!) и его Роду (мир ему!)), а иные плакали... Все звуки и шумы сплетались, соединялись воедино. Но Ариф ничего не слышал. Склонив лицо к священной усыпальнице, он всё скорбно говорил:
— О, мой Господин! Эй, святой Имам! Да буду жертвой за тебя, да умру за тебя, не отпускай нас с пустыми руками! Мы больше не возлагаем надежды ни на кого и ни на что! Куда нам идти?! У кого искать снисходительства?! К чьей двери обратить нам взоры, кроме как к двери вашего дома. О, Имам! Дай Арзу исцеление, да буду я жертвой за тебя! Я больше не могу смотреть в лицо его матери - она тает день за днём. Если ты нас отпустишь с пустыми руками, то как я вернусь домой?! Да буду жертвой за тебя, о святейший Имам Реза (мир ему!)!!! Это же для нас больше невыносимо, спаси нас, не возвращай с пустыми руками!...
Толпа, окружившая гробницу, всё более и более возрастала, и поэтому звук, шум, гул тоже всё возрастал и усиливался...
Обитель надежды (часть 1)
Обитель надежды (часть 3)
