Что стоит за конфликтом Запада с Сирией

Весь мир уже почти год говорит об арабской весне. Война в Ливии, кровопролитие в Сирии… Как-то остается в тени Иран. О нем пишут, но в связи с возможным ударом по его атомным объектам со стороны США или израильского режима. А на самом деле именно Иран находится в центре сирийской конфронтации.

У красной черты

Начнем с западных держав. Почему лидеры США и Западной Европы то и дело повторяют, что Асад должен уйти? В развязанной там кампании упор делается на личность Асада именно потому, что все понимают: его уход – это конец режима. В Сирии не пройдет вариант Туниса и Египта, где генералы пришли к президенту и сказали: «Страна погибает, ты должен уйти» – и он уходит, но остается система, ради спасения которой и пожертвовали центральным персонажем. Население там, как и в Ливии, однородное и в этническом, и в конфессиональном плане. В Сирии все иначе, и смещение президента будет моментально воспринято в стране как фиаско алавитской власти. Как уже было в Ираке, все перевернется с ног на голову, последние станут первыми (хотя, откровенно говоря, трудно назвать последними тех суннитских предпринимателей и коммерсантов, которые составляют экономически доминирующий класс в главных городах – Дамаске и Халебе, до сих пор, кстати сказать, не затронутых антиправительственными выступлениями). «Де-алавитизация» Сирии чревата страшными потрясениями, и в любом случае существующая с 1960-х годов система не уцелеет. А вот это и нужно противникам Асада: они бьют вроде бы только по нему, но метят именно во всю систему.

Чем их не устраивает Асад? Его нельзя назвать кровавым фашистским диктатором, как Саддама Хусейна. Асад скорее первый среди равных в рамках полутоталитарной, полуавторитарной системы. Неизвестно, кто «круче» – президент или его родня, родные и двоюродные братья Махер, Шавкат, Махлюф, заправилы алавитского клана, стоящего во главе Сирии более 40 лет. О социалистической ориентации, заявленной в далекие уже времена, никто и не вспоминает. Дружеские отношения с Россией – а что в этом страшного для Вашингтона или Парижа? Холодная война давно кончилась, горячую вести против России никто не собирается - таких идиотов или самоубийц нет.

Иран целеустремленно идет по пути создания условий для атомной независимости.

Но еще раз стоит подчеркнуть: создать условия для производства бомбы – это еще не означает, что надо непременно произвести бомбу. Превращение Ирана в «практически ядерную державу» было бы с восторгом встречено и иранским населением, в глазах которого ядерная программа благодаря усилиям Ахмадинежада стала своего рода «национальной идеей».

Беда вот в чем: израильский режим вряд ли поверит в какие-то гарантии того, что Иран остановится в одном шаге от реального производства бомбы. 

Экономика Ирана серьезно страдает, но будут ли санкции более эффективными, чем попытка Барака Обамы в начале его президентства «протянуть Ирану руку дружбы», – это вопрос открытый. В недавнем номере американского журнала «Вашингтон куортерли» два крупных эксперта-ближневосточника Кеннет Поллак и Рэй Такейг писали: «Тактика кнута и пряника, которой придерживается администрация Обамы, вряд ли сработает при нынешнем режиме в Тегеране».

Но сменить режим в Тегеране американцам не под силу, он покрепче, чем Саддам, Каддафи и Асад вместе взятые. Значит, надо хотя бы ослабить его до такой степени, чтобы иранские лидеры убедились: игра не стоит свеч, пора пойти навстречу мировому сообществу и реально, при помощи МАГАТЭ, убедить его в том, что их программа носит мирный характер. На такого рода «убеждение» и нацелены западные санкции, но экономический фактор надо подкрепить и политическим. Сюда входит и «психологическая война», или «война нервов», – не случайно ведь за последние недели все громче говорят о возможном ударе по Ирану в самое ближайшее время. Рассуждают, что уж если ударить, то в текущем году: во-первых, пока еще иранцы не установили свои ядерные объекты под такими слоями гранита, что их ничем не достанешь, и, во-вторых, пока в США идет предвыборная кампания, Обама в погоне за голосами евреев и евангелистов не может давить на Натаньяху и уговаривать его повременить с ударом.

Даже министр обороны США Леон Панетта вдруг заявил о том, что израильский удар по Ирану возможен уже этой весной. Это, конечно, и есть «война нервов», блеф. Никакого удара в этом году ожидать не приходится. Условия еще не созрели, иранцы еще далеки от красной черты, и методы давления, по мнению вашингтонской администрации, еще не исчерпаны. И к этим методам, рассчитанным на ослабление тегеранского режима, относятся также геополитические усилия, прежде всего – попытка изолировать Иран, лишить его союзников. А кто эти союзники? Множественное число тут излишне. Один союзник во всем регионе только и есть. Это Сирия. Спросят: «А Ирак, возглавляемый теперь шиитами?» Нет, тегеранские правители достаточны умны и опытны, чтобы возлагать какие-либо надежды на тех политических пигмеев, которые копошатся сейчас на государственной арене Ирака. Столь же вероломные, сколь и бездарные, багдадские политиканы вертятся ужом между Вашингтоном и Тегераном, и рассчитывать на них всерьез никому и в голову не придет. Нет, Сирия, только Сирия. А точнее – режим Асада.

Народная война

Правда, при этом всегда возникает вопрос: а кто придет на смену Асаду? Скорее всего «Братья-мусульмане». Отсюда и двусмысленность отношения израильского режима к событиям в Сирии. С одной стороны, заманчиво ослабить «Хезболлах» и ХАМАС. С другой стороны, на израильско-сирийской границе десятки лет не слышно выстрелов, а экстремисты, если они захватят власть в Дамаске, могут попытаться перевести незатухающие противоречия вокруг Голанских высот в русло «народной войны». 

И все же, судя по тому, как ведет себя западная – в первую очередь американская – дипломатия, верх берут пока что соображения, связанные с задачей устранения нынешнего сирийского режима, изоляцией Ирана.

Это полностью соответствует и целям Лиги арабских государств. Точнее, речь идет не о всей лиге, а о тех двух странах, которые сейчас играют в ней первую скрипку, – Саудовской Аравии и Катаре. Особенно активно действует Катар, сыгравший ведущую роль в оказании помощи ливийским повстанцам в прошлом году. С тем, что не под силу Саудовской Аравии, этому тяжелому неповоротливому гиганту, легче может справиться гибкий и проворный карлик Катар.

Здесь мы уже подходим к вопросу фундаментальному – конфронтации между арабскими странами региона Персидского залива, а также Иорданией, с одной стороны, и в основном персидским Ираном – с другой. Опять же дело здесь не столько в тысячелетних разногласиях между двумя толками ислама, сколько в политике. Когда иорданский король Абдалла несколько лет тому назад с тревогой говорил о «шиитском полумесяце», он имел в виду, конечно, не угрозу «шиитизации» суннитских стран. Верховный лидер Ирана кстати, никогда не подчеркивал шиитский характер иранской революции, он всегда делал упор на ее общеисламском содержании, и в этом-то и была угроза иранской революционной экспансии для монархов и президентов арабских государств. Война с Ираком и смерть Хомейни, казалось, надолго отодвинули эту угрозу, Иран зализывал раны, но вот с благословения нового духовного лидера Хаменеи президентом стал Ахмадинежад, и перед взором уже было успокоившихся арабских властелинов предстал «неохомейнизм», возобновивший борьбу за душу мусульманского мира, и в первую очередь за душу Арабского Востока.

Многие до сих пор не понимают – зачем нужно было Ахмадинежаду говорить о том, что израильский режим будет стерт с карты мира, повторять утверждения насчет псевдохолокоста? А все дело в том, что эти слова были рассчитаны не столько на иранцев, сколько на арабов. Завоевать «арабскую улицу», расположить к себе арабов, по существу, лишенных собственного лидерства после ухода таких фигур, как Насер, иорданский король Хусейн, Хафез Асад, Арафат, – вот задача, которую поставил перед собой Ахмадинежад. И он ее выполнил. Настоящий подвиг, беспрецедентный в истории Ирана: это персидское и шиитское государство, преодолев историческую неприязнь между арабами и персами, между суннитами и шиитами, смогло стать лидером того, что принято называть арабским сопротивлением империализму и сионизму. Ахмадинежад добился того, что не получилось у Саддама Хусейна, – превратить свою страну в авангард «революционного Арабского Востока».

Именно это и сделало Иран главным врагом Саудовской Аравии, равно как и малых стран Персидского залива, а заодно и Иордании. На словах, если верить официальной пропаганде, все они противостоят израильскому режиму и только и думают об освобождении Палестины. На самом деле такие настроения присущи общественности, «арабской улице», а руководители этих государств нисколько не опасаются сионистов. Для них враг – это Иран, несущий «революционную заразу». Соответственно устранение режима Асада необходимо им как важный фактор ослабления Ирана, подрыва иранского влияния на Арабском Востоке.

Неясность исхода

И – наконец – Турция. До последнего времени эта страна рассматривалась в исламском мире как некий аутсайдер, принадлежащий больше к Европе, чем к мусульманскому сообществу. Все изменилось после прихода к власти Эрдогана. Процветающая, набирающая силу Турция уверенным шагом вступает на ближневосточную арену, завоевывая все больше симпатий в первую очередь благодаря тому, что ее возглавляют исламисты, пусть и умеренные. Включившись в борьбу за региональную гегемонию, твердо встав на сторону палестинцев – и ради этого ухудшив свои отношения с израильским режимом, – Турция намерена стать региональным тяжеловесом. А для этого надо отобрать у Ирана знамя лидера и авангарда «арабского сопротивления». Логичный шаг в данном направлении – ослабить главного соперника, Иран, путем перевода его основного партнера, Сирии, в свою орбиту. А этого можно добиться только сменой нынешнего сирийского режима. Отсюда – столь удививший многих поворот Турции от традиционной дружбы с Сирией к резко враждебной позиции в отношении правящего в Дамаске режима. Нельзя забывать при этом, что турки – сунниты и Анкара не без основания рассчитывает на то, что с новой суннитской властью в Сирии ей будет гораздо легче найти общий язык, чем шиитскому Ирану.

Но добиться победы повстанцев не так легко: 300-тысячная армия Асада, вооруженная с головы до ног, – это слишком крепкий орешек для примерно 20-тысячной "Свободной сирийской армии", которая в отличие от ливийских повстанцев не обладает плацдармом, «освобожденной территорией». У нее нет своего Бенгази, от которого можно было бы начать марш на столицу. Нет и образованной по мандату ООН «бесполетной зоны» – хотя бы по той причине, что Асад не намерен «подставиться», пуская в ход свою авиацию, как это по недомыслию делал Каддафи. Правда, можно ожидать попыток создания некоей «гуманитарной зоны» для оказавшегося под перекрестным огнем населения, а уже для ее защиты можно было бы в обход ООН создать что-то вроде «бесполетной зоны», что позволило бы западным державам все же пустить в ход свою авиацию. Это уже было бы началом интервенции. Но даже в таком случае исход конфронтации был бы неясен – ведь главный, а может быть, единственный путь Башара Асада к спасению своей власти заключается в попытке расколоть оппозицию, вытянуть из нее те, пусть даже и недовольные его правлением слои, которые с растущим ужасом убеждаются в том, что бескомпромиссная война не на жизнь, а на смерть приведет Сирию к тяжелейшему кровопролитию и национальной катастрофе.

Независимая газета

Про Асада и народ Сирии

Управляемая «арабская весна»