Вопрос правления в исламе

Шаг за шагом с восстанием имама Хусейна (ДБМ) (часть 9)

"Пока неверные в своих сердцах

Хранят высокомерие и злобу,

Что от невежества их (истекают)."(Коран. 48:26)

Как наш взгляд на восстание имама Хусейна (ДБМ)?

Анализ событий 61-ого года хиджры

Как поступили люди Куфы с внуком Пророка (ДБАР)?!

Участники собрания в Сакифе - истинные убийцы имама Хусейна в Кербале

Племенная злобность и жажда мести

Искажение истин ислама

Главные факторы крушения мусульманского общества после кончины пророка

Науку и веру превратили в невежество

Южан называли кахтанитами или йеменитами, а жителей запада и северо-запада именовали аднанитами. Эти две группы получили свои названия от имен своих предков. Каждая из этих двух групп делится на племена, роды и семейства. Культура у кахтанитов в силу географии их расселения была более развита, чем у аданидов. Наиболее известными родами кахтанитов до возникновения ислама были следующие: Саба, Химяр, Кахлан, Азд, Мазан, Гассан, Авс, Хазрадж, Хузоа, Баджила, Хасам, Хамдан, Тай, Лахм, Каида, Кузаа и Калб. Аднаниты, или арабы Хиджаза, также разделялись на племена и роды, наиболее значимым из которых является Маадийан. Маадийан также делится на племена, среди которых Ийадийан и Низарийан. Племена Рабиа и Мудар ответвляются от Низарийан. Племя Рабиа жило в Ираке, и племена Асад, Джудайла, Таглиб, Бакр и другие происходят из этого рода. Мудариты жили в Хиджазе. Мударитов также называли Кайсидами, ибо Кайс был сыном Мудара ибн Низара. Генеалогия Курайша доходит до Илйаса ибн Мудара. Эти племена, несмотря на их разобщенность и рассеянность, сохраняли свою генеалогическую связь, существовавшую еще до возникновения ислама, ибо небольшой род обычно входил в более большой род, а большой в еще больший. В случаях, когда возникала какая-то стычка, родственники по степени родства поднимались на помощь друг другу. Это отражено в пословице: «Я и мой брат встаем против сына своего дяди, и я и сын дяди - против чужих». По мере расширения стычек уже кахтанит противостоял аднаниту. Исходя из этого, когда завязались стычки между Омейядами и Хашимидами, [племена] Хузаа и Хамдан не видели никакой причины, чтобы вступить в бой с тем или с другим, кроме как если б вызвали на помощь тот или другой. Но когда стычки происходили между Курайшем, Авсом или Хазраджем, то, естественно, Хузаа поддерживал Авса, а Рабиа -Курайша.

В результате возникновения ислама и верного руководства Пророка путем чтения назидательных проповедей, заключения братского договора и других наставлений родственный фанатизм временно был забыт, но не был искоренен полностью, ибо жизнь пророка Мухаммада и его чистосердечных друзей не была столь продолжительной, чтобы в корне изменить Нарвы и обычаи этих племен и воспитать их в духе религии ислама. Они, когда слушали последнюю прощальную проповедь Мухаммада, который говорил: «Всякую кровь, пролитую во времена джахилии, я оставляю под ногой», возможно, и приняли ее. Но не известно, в каком виде эта проповедь дошла до слуха тех, которые не присутствовали [во время] проповеди и ее не слушали, а восприняли ее через каких-то посредников; не говоря уже о тех людях, которые еще не были рождены. Во всяком случае, со смертью и убийством очень многих искренне верующих мусульман постепенно дух сплоченности и единства в людях был расшатан. Однако, как нами было отмечено, строгое отношение Омара к этническому фанатизму, с одной стороны, занятость мусульман внешними войнами, с другой - не давали возможность этим людям думать о своем прошлом или заниматься реанимацией привилегий, бытовавших при джахилии. Омар всегда строго контролировал равновесие сил между мударитами и йеменитами. Когда он назначал правителя одного города из мударитов, то правителем другого города назначал представителя йеменитов. Когда пришел к власти Осман, хотя он дал слово Омару, что не отстранит от должностей его чиновников, не прошло и года со времени этого обещания, как он начал отстранять [чиновников Омара] и назначать своих. Отстранив от должности наместника города Куфы Саада ибн Аби Ваккаса Осман назначил своего родственника Валида ибн Акаба ибн Аби Мунта, который обманул [в свое время] Пророка, в результате чего был ниспослан аят (стих) «Ан-Наба'» («Великая весть»). И поскольку при этом наместнике коррупция получила большой размах и стала обременительной для жителей Куфы, то Осман освободил его и назначил на его место Сайда ибн Аса. Осман отдал в распоряжение Саада ибн Абдаллы ибн Аби Сараха провинции Египта.

Абу Мусу ал-Ашари, который был назначен Омаром наместником Басры, Осман оставил правителем еще на несколько лет. Однако Курайш и родственники халифа заметили, что управление тремя большими провинциями находится в руках Курайша: Куфа находилась в руках Валида, Шам - в руках Му'авии и Египет - в руках Амра ибн Аса, то есть правители этих трех провинций -мудариты, и только лишь в Басре остался правитель из рода йеменитов - Абу Муса Аджнаби.

Говорят, что однажды один мударит из племени Бани Даба пришел к Осману и сказал: «Нет ли среди вас отрока, которого посчитали бы взрослым и поставили бы его правителем Басры? До каких пор этот старик (т.е. Абу Муса) будет править в Куфе?» (1) В конце концов Осман отстранил и его. В этом разговоре, который внешне соответствует обычаям, действующим в те времена, мы не видим даже упоминания тех качеств, которые ислам считал необходимыми для повелителя мусульман. Не имеет значения, поступает повелитель города с людьми справедливо или нет. Им нет никакого дела до того, выполнял ли он заповеди Корана или же игнорировал их, а дело заключается в том, почему в Басре, где абсолютное большинство жителей составляют мудариты, правитель йеменит? Как наблюдаем далее, через четверть века огонь, тлеющий под пеплом, вновь разгорается и постепенно охватывает кое-где исламские города.

Рассказывают, что однажды ночью Сайд ибн Ас, правитель Куфы, пировал вместе со старейшинами различных племен. Речь зашла о щедрости Тальхи. Сайд сказал: «Конечно, если кто-то имеет такое засеянное поле, то он может подарить что-то, и если б я имел такое засеянное поле, я подарил бы больше его». Разговор дошел до того, что Сайд сказал: «Савад (т.е. земля Ирака) является садом Курайша». Аштар Нахаи, который был из йменидов, ответил: «Эту землю мы покорили мечом, каким образом она может быть садом Курайша?» Абд-ур- Рахман Асади, начальник полиции Сайда, сказал: «Ты это говоришь в лицо эмиру?» Он дал знак своим людям, и они, подойдя к Аштару, избили его до потери сознания.(2) С этого момента мудариты и йемениты стали опасаться друг друга, в результате чего йемениты встали рядом с Али, а мудариты поддержали Муавийу, кроме нескольких мударитов, которых Му'авийа привлек к себе при помощи денег. Удивительным является тот факт, что это разделение на группировки и соперничество между мударитами и йеменитами сохранилось не на годы, а на столетия, изменив лишь название: противостояние мударита и йеменита стало противостоянием кайсита и йеменита. Кайситы происходят из племени Бани Адман, а йемениты - из Бани Кахтан. Противостояние этих двух родов породило войну «Мурдж-ур-рахта» при правлении Марвана и Ибн Зубейра, и разногласия этих двух родов распространились на все правительства - Омейядов, Аббасидов, Сирии, Ирака, Египта, Фарса, Хорасана, Африки и Андалузии, до тех пор пока не пришел другой этнос (этнос турка) в правительстве Аббасидов, где эти пререкания были ослаблены, а затем вовсе прекратились.

Зийад ибн Убайд ал-Хариси рассказывает: «Во время правления Марвана ибн Мухаммада мы вместе с другими отправились посетить его. Нас сначала привели к Ибн Хубейре, начальнику полиции Ибн Марвана. Он по одному принял всех гостей, и каждый из них долго говорил о Марвии и Ибн

Хубейре. Ибн Хубейра расспрашивал гостей об их генеалогии. Я отстранился чуть подальше, ибо знал, что этот разговор имеет плохой конец. Я надеялся, что гости своим многословием утомят его и он прервет разговор, но он всех спросил, и никого не осталось, кроме меня. Он велел мне подойти к нему и спросил: "Из каких людей ты родом?" Я сказал: "Из Йемена". Он спросил: "Из какого рода?" Я сказал: "Из Мазхаджа". Он сказал: "Говори точнее". Я сказал: "Из Бани Харрис ибн Кааб". Он сказал: "Ты брат Харриса? Люди говорят, что отец йеменцев происходит из обезьян, ты что об этом скажешь?" Я сказал: "Раскрыть значение этого слова не составляет трудности". Ибн Хубейра сел прямо и спросил: "Какой у тебя аргумент по этому вопросу?" Я сказал: "Ты посмотри на прозвище обезьяны: если ее называют "Абулйаман" (то есть "отец Йемена"), то в таком случае обезьяна есть отец йеменцев, а если же она имеет прозвище "Абу-л-Кайс" (то есть "отец Кайса"), то обезьяна является отцом других. Ибн Хубейра раскаялся в том, что начал этот разговор». (3)

Эта фанатическая приверженность к своему роду достигла своего апогея при правлении Му'авии. Теперь речь не шла о том, кто более благочестив, или о том, благочестив ли он или нет, а все сводилось к тому, кто является более сильным и более известен своей храбростью или щедростью, чтобы в трудные моменты мог лучше защитить того, кто ищет у него убежища. Когда Му'авийа отправил Ибн Хадрами в Басру, чтобы последний обманул жителей этого города и отговорил их от подчинения Али, он сказал ему: «Отправляйся к Тамиму, но держись подальше от родов Азд и Рабиа, ибо они являются приверженцами Али». Ибн Хадрами поступил так, как повелел Му'авийа.

Зийад, который вместо Ибн Аббаса управлял делами Басры, написал письмо Али и сообщил ему о том, что происходит. Али послал одного человека из Бани Тамим к этим людям, которые давали Ибн Хадрами убежище, однако они убили его. Али еще одного человека из Бани Тамим по имени Джарийа ибн Кудама с армией отправил в Басру. В результате между этим послом и Ибн Хадрами разгорелась стычка, и Ибн Хадрами с несколькими своими соратниками спрятался в какой-то крепости. Джарийа сжег Ибн Хадрами и

его соратников. Но люди племени Азд подвергли порицанию Бани Тамим за то, что они не смогли защитить просившего у него убежища. Некий поэт из Бани Азд сочинил стих о том, что произошло тогда,

содержание которого следующее:

Мы вернули Зийада к его дому,

Ищущий убежища у [племени] Бани Тамим превратился в дым, испарился в небе.

Пусть будет подлым тот, кто изжарил ищущего у него убежища.

За два дирхема можно кожу содрать с барана и изжарить его.

Когда они жарили его голову в пламени огня,

Он призывал этих подлых людей для своего спасения, ведь наш обычай таков, что

Мы оказываем помощь тому, кто просит у нас убежища, с тем чтобы не поступили с ним несправедливо.

Когда пришел к нам ищущий убежища, мы оказали ему помощь.

Только родовая знатность может защитить ищущего убежища.

[Племя] Тамим не оказало должного уважения к ищущему убежища.

Самые славные ищущие убежища те, которые благородны своим происхождением.

[Племя] Тамим в прошлом так же поступило с Зубейром,

Вечером убили его и унесли с его тела его одеяние.(4)

Но то, что здесь [т.е. в этой поэзии] мы видим, - это гордость превосходства племени Азд над племенем Тамим, так как племя Азд проявляло уважение к ищущему у них убежища, до тех пор пока он не одержал победу. В то время как племя Тамим не смогло оказать помощь ищущему у них спасения, в результате чего он сгорел в пламени огня. Вслед за этими несколькими бейтами (единица стиха, состоящая из двух строк), приведенными Табари, мы видим другие бейты, которые написал Джарир в восхваление племени

Азд. Если исследователь подвергнет анализу такие стихотворные бейты 35-60 годов хиджры, то он найдет множество таких [бейтов], которые посвящены событиям и различным взаимоотношениям тех времен, и одно становится очевидным - то, что в общественном сознании этой четверти века вовсю ожили национальный фанатизм времен джахилии и дух исламского шариата (мусульманское право) был ослаблен. Нет нужды писать о соперничестве Бани Умаййа с Бани Хашим и вражде сыновей Абдалишамса до ислама с сыном своего дяди, которую они затаили в себе. В сороковом году хиджры, когда Му'авийа взял правление в свои руки, осуществилась мечта [династии] Омейядов. Му'авийа прилагал большие усилия для того, чтобы искоренить шиитов, поддерживающих Али, и оторвать их от Бани Хашим. В стихотворных строках, приписываемых Йазиду, который смешал свои стихи со стихами Забари -заклятым врагом пророка Мухаммада, мы меньше всего видим обращение к религии, исламскому правлению и соблюдение интересов мусульман.

Истина заключается в том, что одни из рода мударитов свою мстительность проявили в отношении другого рода, и кровь Омейядов, пролитая в битве Бадра рукой Мухаммада из племени Хашим, была смыта также кровью. Когда Шамар по приказу сына Зийада был откомандирован в Карбалу, Убайдулла сказал ему: «Если сын Саада во время битвы с Хусейном проявит слабость, то ты бери командование в свои руки! » Он на имя четверых детей Али, мать которых была родом из Бани Килаб, и его племени взял письмо пощады и, когда он прибыл в Карбалу, представил это письмо Аббасу, сыну Али, но Аббас не принял это письмо и проклинал его. Чего мы не можем наблюдать в этом рассказе с самого начала, так это соблюдения установлений и предписаний ислама, а то, что видим - это соблюдение и сохранение обычаев племени и отношений времен джахилии, которые ислам в свое время устранил. Наместник Басры, который считал себя представителем повелителя правоверных, и сын Саада и Шамар и не думали

о том, что Хусейн и его соратники, по их мнению, не являются мусульманами и поэтому с ними следует воевать, а если они являются мусульманами (а в религиозных вопросах родственники и неродственники одинаковы), то и убивать их нельзя. Однако не прошло и полувека после смерти пророка Мухаммада, как арабы вновь вернулись к своим старым обычаям времен джахилии, будто бы в этих землях и не было ислама и не было никакого исламского братства. Еще раз утверждаю, что то, о чем написано в этой и других главах, и сделанные заключения есть реальная картина того, что происходило среди большинства мусульман. С другой стороны, совершенно очевидно, что во всех окраинах и местах Хиджаза, даже в центре правления Му'авии, были благочестивые, правдивые и религиозно чистые люди, которые не имели никакого отношения к этим людям, и они страдали от того, что совершало это большинство. Поэтому эти люди отстранились от происходящего и проводили свое время и свои дни в служении Богу.

С того дня, когда пророк Мухаммад заключил свой известный договор с жителями города Медины, ислам вступил во второй этап своего существования. Религия смешалась с правлением и приобрела государственную форму (облик), ибо когда Мухаммад жил в Мекке, ислам был только религией. Его практические положения касались исполнения религиозных обрядов и соблюдения некоторых нравственных правил. Однако в г. Медине правление приобрело какую-то составную форму.

Правление, в котором божественное повеление имеет надзор над связью раба [божьего] и Создателя и раба [божьего] с людьми. С первых дней основания ислама и до конца этих пятидесяти лет кроме пророка Мухаммада держали в руках бразды правления мусульманами еще шесть человек.

Что представляется необходимым рассмотреть - это то, каким образом и по каким критериям пришли во власть правители и до какой степени мусульманское общество имело право вмешиваться в это, и если мы хотим сопоставить их правления, то с какими совремешгыми правительствами в качестве примера мы можем их сравнить. Нет сомнения в том, что пророческая миссия Мухаммада была установлена свыше. Он велением Бога был уполномочен призывать людей к вере в единого Бога.

Положения, которые он соответственно со стихами Корана или своим поведением сделал обязательными для мусульман, в этой форме не имели до этого своего аналога, т.е. были беспрецедентными, хотя в других вероисповеданиях мы находим для некоторых положений какие-то подобные формы. Многие положения в последующие времена стали основой для создания мусульманского права, т.е. они стали фундаментом для гражданского и политического права; и множество правил, связанных с торговыми делами, также носили учредительный характер. Однако ни в Коране, ни в сунне нет указания на то, что люди в своих делах зависимы от небесного откровения и лишены всякого выбора, так что в самых частных своих делах должны ждать распоряжений Бога. Пророк [обычно] при решении государственных и политических вопросов советовался со своими сподвижниками и в некоторых случаях принимал то, что они говорили. Мы можем сказать, что его способ правления был неким двусторонним обязательством между ним и Богом с одной стороны и между людьми и Богом - с другой, и люди обычно принимали от него то, что было связано с небесным откровением, и он принимал от них то, что было связано с мнением людей. Но мусульмане считали его пророком, посланным Богом. Во всех спорных вопросах и случаях окончательно решающим было его мнение, которое решало все вопросы. Хотя после смерти Пророка возникли споры вокруг вопроса правления мусульманами, и сегодня, по прошествии более тысячи четырехсот лет после этих событий, до сих пор продолжаются горячие дебаты между различными течениями в исламе по этому поводу, однако все убеждены в том, что наследственное правление не является признанным фактором в правлении мусульманами. Если шииты признают Али наиболее достойным после Пророка кандидатом в правлении мусульман, то они так считают не потому, что Али является двоюродным братом пророка Мухаммада, а за его знания, стаж в исламе, его старания и усилия ради религии, его благочестивость в деле имамства (руководства) и его справедливое отношение к мусульманам. Если бы только наследственный фактор в деле правления имел какое-то значение, то следовало бы передать правление его дяде Аббасу.

Верно, что Омар был назначен халифом Абу Бакром. Но эта должность приобрела официальный характер, когда переселенцы из Мекки закрепили подписью это действие Абу Бакра. Когда Осман показал письмо Абу Бакра людям и спросил: «Будет ли принят в качестве халифа тот, кого Абу Бакр указал в своем письме?», то главы переселенцев и сторонников Пророка ответили: «Да». Таким образом, выбор Абу Бакром Омара в какой-то мере был закреплен общим мнением мусульман. После Омара его сын также не стал по наследству халифом. Но те шестеро, которых Омар выбрал членами совета, выбрали Османа халифом. Али также был выбран членами совета переселенцев и сторонников Пророка и других мусульман халифом, по одной версии - в день убийства Османа, а по другой версии - после нескольких попыток, переговоров и обмена мнений. Как явствует, в течение четверти века после кончины Пророка группа людей, которые ввиду их первенства в исламе и старания ради дела религии имели у людей духовный авторитет, от имени других лиц так или иначе назначали правителя мусульман. В течение всего этого времени Али, который по убеждению шиитов был неоспоримым халифом мусульман после Пророка, с целью сохранения единства в исламе и соблюдения интересов всех мусульман всегда искал с другими взаимопонимания. Это право выбора у мусульман считалось естественным и правильным до такой степени, что если халиф обычно не соблюдал общих интересов людей, то они считали своим правом аннулировать клятву в признании власти правителя. Первая ересь в мусульманстве - в битве при Сиффине. Ересь, сторонники которой вначале недопонимали ее последствий, а если и понимали, то недооценивали степень ее вреда и ущерба. В тот момент, когда Му'авийа почувствовал свое неминуемое поражение от воинов Али, он использовал свою известную хитрость -на штыках поднял листы из Корана и призвал жителей Ирака поступать согласно Книге Божьей. Как известно всем нам, Али использовал все свои силы и возможности для того, чтобы объяснить своим сторонникам, что Му'авийа и Амр, сын Аса, никогда не хотели и не хотят решения по Корану. Они использовали эту хитрость лишь потому, что предчувствовал свое безусловное поражение в этом сражении. Однако его воины не приняли его призыв и заставили Али ответить на призыв Му'авии положительно, хотя вообще они не имели такого права.

Если оставить в стороне проблему соответствия руководства тексту [Корана], нужно отметить, что совет, который состоял из мекканских переселенцев и мединских сторонников Пророка, выбрал Али в правителем. Способ правления времен правления Абу Бакра, Омара и Османа давал переселенцам и сторонникам Прока такую привилегию, что Шам и другие провинции должны принимать это их решение. Му'авийа отказался признать присягу на верноподданство и к тому же пошел против Али войной. Согласно установлению Корана, эти воины должны были подняться против Му'авии, с тем чтобы подчинить его. Но нет, мусульмане колебались в назначении правителя и ждали, что Коран устранит их колебания; они также не имели права уполномочивать сына Аса и Абу Мусу Ашари решать, компетентен ли в правлении избранный ими правитель.

Эти люди были жертвами своих мгновенных и преходящих чувств, заговора, провокации, эгоизма и своевластия и не знали, что они принимают, для чего они поднялись, почему они так раскаиваются и вновь поступают также, что хотят и зачем. Возможно, во всем мире мы не найдем людей достаточно подготовленных для принятия таких изменений и быстрого принятия всякого решения; подобного рода люди, как услышат какое-то сообщение, не задумываясь о его сути, передают это сообщение другому человеку, о тот человек - другому, и, таким образом, не проходит много времени и вслед за этим сообщением возникает какой-то бунт, и одна группа, нападая на другую, становится причиной трагического события; и как только возникает этот бунт, сами зачинщики быстро раскаиваются и задают вопрос: почему это случилось? Но хуже всего, что они не извлекают для себя никаких уроков из этого и в самое короткое время совершают такое же или похожее на этот инцидент дело. В истории жизни подобных людей в течение этого полувека мы наблюдаем множество таких инцидентов. После того как эти люди заставили Али принять требования Му'авии и когда их арбитр Абу Муса ал-Ашари и арбитр Шама Амр ибн Ас отстранили Али от правления Халифатом и приняли Муавийу в качестве правителя, они поняли, что глубоко заблуждались, опять поднялись против [своих оппонентов], однако все уже свершилось, и они не могли опять собрать новые силы, чтобы направить их на подавление Му'авии.

Му'авийа и его отец принадлежали к категории тех людей, чьих действий в отношении мусульман Али всегда опасался. В тот день, когда Му'авийа получил от Омара в правление Шам, мать сказала ему: «Этот человек - Омар -дал тебе работу, и ты постарайся делать то, что он хочет, а не то, что ты хочешь». А когда пришел к Абу Суфйану, тот сказал ему: «Переселенцы (Омара) приняли ислам до нас, и мы после них приняли эту религию, и мы пришли позже, и они получают свое вознаграждение; они являются начальниками, а мы подчиненными, и раз они дали тебе такую высокую должность, то ты будь бдительным, чтобы не совершить что-либо противоречащее [их мнению], ибо ты не знаешь последствий этого. Му'авийа был удивлен высказываниями отца и матери, которые были сказаны в разной форме, но в одном смысле.(5)

Когда Омар отправился в Шам, он и Абд-ур-Рахман ибн Авф ехали на ослах. Му'авийа, в сопровождении пышного кортежа выехав навстречу, проехал мимо них, не заметив Омара. Но когда ему сказали, что наездник на осле был халиф, он тут же вернулся и, спешившись, пошел навстречу халифу, однако тот на него не обратил внимания. Му'авийа продолжал идти пешком вместе со свитой Омара. Абд-ур-Рахман сказал Омару: «Ты утомил Муавийу». Но в это время Омар повернулся к Муавие и сказал: «Му'авийа, ты всегда передвигаешься в сопровождении такой свиты! Я слышал, что люди ожидают твоего разрешения, чтобы зайти в твой дом?» Му'авийа сказал: «Да, эмир правоверных». Тогда Омар спросил: «Почему?» Му'авийа сказал: «Мы находимся в той земле, в которой живут шпионы наших врагов. Мы должны поступать так, чтобы они боялись нас. Но если ты скажешь, то я оставлю такую форму отношения [с людьми]». Омар в ответ сказал: «Если твое слово правдиво, то ответ твой мудрый, а если ты обманываешь, то это есть мудрый обман».

С убийством Али в сороковом году хиджры исчезла последняя надежда возвращения бывшего способа правления в его старой форме. Мир, заключенный Хусейном, сыном Али, с Муавией, стал причиной того, что сыновья Умайа достигли своей давней мечты. Му'авийа в течение первых десяти лет своего правления готовился к тому, чтобы упразднить избрание правителя общиной и впервые не брать во внимание мнение мусульман при назначении правителя, то есть не прошло и двадцати лет со дня последнего выбора халифа на основе всеобщего мнения [мусульман], как появилась другая ересь в исламе; другими словами, возникла ересь, которая сразу заменила систему исламского правления. Правитель мусульман в результате был назначен таким образом, когда не было учтено ни божественное

установление, ни [право] людей. [Таким образом] не прошло и сорока лет после смерти Пророка, как был возобновлен прежний обычай времен «невежества», то есть в племенной системе [правления] был такой обычай: когда умирал шейх племени, то его место занимал его старший сын, и Му'авийа замыслил возобновить этот старый обычай времен «невежества». Ибн Абдар пишет, что такой подход в правлении мусульман берет свое начало с пятьдесят третьего года хиджры, но легенда, которую приводит Ибн ал-Асир, более близка к действительности. Он пишет: «Когда Мугира ибн Шуба узнал, что Му'авийа намеревается снять его с поста правителя Куфы и поставить на его место Сайда ибн Аса, то он отправился в Шам к Йазиду и сказал ему: «Знатные люди из сторонников Пророка и главы Курайша умерли, и их сыновья заняли их места; и Му'авийа также умрет когда-нибудь, почему ты не займешь его место? Чем ты ниже сыновей других? Ведь ты же выше всех! Почему твой отец не требует у людей присяги на верноподданство тебе?» Хотя Йазид и имел в уме такую мысль, однако ее осуществление не считал возможным. Но все же он сказал: «Правильно ли об этом думать?» Мугира ибн Шуба сказал: «Да, это правильно».

Йазид направился к Муавие и пересказал ему все, что произошло между ним и Мугирой. Му'авийа востребовал Мугиру к себе и сказал: «Кто может осуществить исполнение такого дела?» Мугира ответил: «Присягу на верноподданство Куфы я беру на себя, а Басры - возьмет Зийад, ибо если эти два города дадут присягу на верноподданство, то другие города не будут возражать». После этого Му'авийа сказал Мугире: «Возвращайся к месту своей службы! » Мугира после возвращения в Куфу призвал к себе группу людей, импонирующих Бани Умаййа, дал им большие деньги и во главе со своим сыном послал их к Муавие, с тем чтобы попросить у Му'авии назначения Йазида наследником престола. Но когда они пришли в Шам, Му'авийа сказал им: «В этом деле торопиться не следует», - и спросил у сына

Мугиры: «За какую сумму купил твой отец повиновение этих людей?» Тот сказал: «Каждому по три тысячи дирхемов! » Муавия сказал: «Дешево купил!»

Кроме вышеупомянутого сговора Му'авийа для осуществления этого дела готовил почву в течение семи лет. За это время он имел отдельные разговоры с главами сторонников Пророка, с тоем чтобы выяснить, насколько они согласны с его мнением и кто будет противостоять ему. Поэтому Му'авийа спросил у Абдклла ибн Зубейра: «Относительно правления Йазида что скажешь?» Тот сказал: «Я скажу прямо, а не тайно! Чтобы после не раскаиваться, прежде подумай и взвесь, а затем делай шаг вперед! Ибо прежде чем сделать шаг вперед, необходимо хорошенько подумать, и чтобы после не раскаиваться, прежде надо хорошо поразмыслить». Му'авийа, смеясь, сказал: «Хитрая лиса. На старости лет научился говорить

рифмованной прозой. Нет необходимости в этой длинной рифмованной прозе». (7) Но когда спросил мнение Ахнафа ибн Кайса, то он предпочел промолчать. Му'авийа спросил: «Почему молчишь?» Тот сказал: «Чтобы сказать правду - побаиваюсь вас, а чтобы ответить неправду -боюсь Бога». Му'авийа в пятьдесят пятом году хиджры написал письмо правителям всех больших городов, с том чтобы послали своих представителей в Дамаск для совета по поводу престолонаследия Йазида. Слова, высказанные этими представителями, показывают, насколько мусульманское общество в те годы отошло от основ мусульманской религии, или же по крайней мере показывает, каким образом эти представители предают свою религию для дальнейшего процветания мирской жизни отдельных людей. Только в одном ответе чувствовался «запах разногласия» - в ответе Мухаммада ибн Амра ибн Хазма, представителя города Медины, который сказал: «Йазид является человеком богатым по состоянию, но средним по достоинству, и Бог привлекает к ответственности всякого правителя относительно отношения с людьми, и бойся Бога и подумай, какого человека ты назначаешь правителем мусульманской общины». Му'авийа ответил ему: «Какой ты дидактик! Ты поступил согласно своей должности». Но Му'авийа закончил свою речь так: «Кроме моего сына и их сыновей (то есть Бани Хашима) не осталось никого, я люблю своего сына больше их сыновей. Уходи вон и оставь меня!» Самым первым, кто явно раскрыл то, что затаил Му'авийа, был старший полицейского надзора Шама Заххак ибн Кайс, который восхвалял Йазида за терпеливость, знания и добрые деяния и сказал: «Он лучше всех обеспечит нашу безопасность». (8)

Когда Марван по приказу Му'авии хотел взять у жителей Медины присягу на верноподданство Йазиду, он сказал: «Му'авийа в этом деле следовал методу Абу Бакра». Единственным высказыванием против этой «великой лжи», было возражение Абд-ур-Рахмана, сына Абу Бакра, прозвучавшее из одного уголка мечети: «Говоришь ложь. Абу Бакр оставил своих детей и родственников и выбрал человека из Бани Ади правителем мусульман». Марван испугался слов Абд-ур-Рахмана, которые могли повлиять на настроение людей, ибо он был сыном первого халифа и его слова могли подействовать на людей. Однако он не мог отрицать его слова. Только в ответ прочитал стих Корана: «Люди, это человек, о котором говорится в Коране.

Нет ничего удивительного в том, что Марван высказал такую ложь в этом обществе, ибо в тот день уже минуло более сорока лет со дня кончины Абу Бакра: люди, к которым обращался Марван, во время кончины Абу Бакра либо еще не родились или же были малолетними детьми, которые об этом ничего не помнили. Очевидно, абсолютное большинство этих людей не знало, что наследование в правлении мусульман не имело никакой привилегии. Они также не знали, что при выборе халифа веление Бога и мнение людей также должно было соблюдаться. Таким образом, явствует, что абсолютное большинство в шестьдесят первом году хиджры составляли люди, которые родились при правлении Османа, в конце правления Али стали совершеннолетними и при правлении Му'авии входили в общество.

Что нам известно из жизни Йазида, это то, что он получил хорошего воспитания. Когда Му'авийа услышал от его матери: «Мне больше по душе надеть бедуинский плащ и жить в палатке, чем оставаться во дворцах и надевать шелковы одежды», то отослал ее с сыном к ее племени. Йазид был воспитан там, не приобрел ни образования, ни какого-то совершенства; и поскольку он рос в бедуинской среде, был красноречив и слагал хорошие стихи. Их стихов, приписываемых ему, мы не знаем, какие из них принадлежат ему; скорее всего, часть этих стихов не принадлежит ему, относительно трех-четырех бейтов (10), которые сочинил он, можно сказать, что они выразительны. Некоторые проповеди написанные им и произнесенные им в мечети Дамаска после оставления правления, короткие, но сильные и литературные. Единственное мастерство, которому он научился, это сочинение стихов. Поскольку он жил в бедуинской среде, как уже писали об этом, он также был хорошим наездником и умело обращался с мечом, но чего он не знал, так это мусульманской религии и мусульманского права. Из его разговора с Али ибн Хусейном - если это действительно было - следует, что он знал наизусть и некоторые стихи Корана. Но самого главного в нем не было - в нем отсутствовало благочестие. Обеспечение хорошей и спокойной жизни, занятие охотой, езда на лошади и игра с собаками сделали из него человека, любящего повеселиться, гуляку и беспечного. К сожалению, эгоизм и своенравие Му'авии в течение двадцати лет его правления, вокруг него собрали людей, которые были далеки от религии и религиозного убеждения. Дело дошло до такой степени, что во второй десяток лет его жизни его окружение либо в силу родового благородства, либо по причине сохранения своего положения больше не давало ему никаких советов и не давали возможность кому-то сказать ему правду. Как только Йазид вернулся из Хувварина (11) в Дамаск, он оказался среди таких подхалимов, безвольных, безнравственных (нерелигиозных) и, что хуже всего, невежественных людей.

Источник: Книга "ЖИТИЕ ИМАМА ХУСЕЙНА (ДБМ)"

Автор книги: Саййид Джа'фар Шахиди

Перевод с персидского С. Сулеймани

Примечания:

(1) Инкилаб-и бузург. - С.121.

(2) ИбтАсир. - Т.З. С. 138-139.

(3) Абу-Хафиват ан-шдира. - С. 131-132.

(4) Табари. - Т.6. - С. 3417-3418.

(5) Табари. -С.3417-3418.

(6) 'Икд-ул-фарид. - Т.5. - С.107.

(7) Там же С.108.

(8) Икду-ул-фарид. - Т.5. С. 110-11.

(9) Икд -ул-Фарид. - С. 112.

(10) Бейт - единица стиха, состоящая из двух строк; самая малая жанровая форма лирического

стихотворения. (Прим. перев.)

(11) Название крепости в Хомсе в Шаме.

Эпохальная история (1)

Эпохальная история (2)

Эпохальная история (3)

Эпохальная история (4)

Эпохальная история (5)

Эпохальная история (6)

Эпохальная история (7)

Эпохальная история (8)

Эпохальная история (9)

Эпохальная история (10)