Уроки Афганистана: политика присутствия

Непосредственно после терактов в Соединённых Штатах Америки 11 сентября 2000 года ответная миссия спецназа в Афганистане не оказалась столь привлекательна для обсуждения общественности, хотя и сопровождалась пристальным вниманием прессы. За последовавшим свержением режима талибов международная конференция в Бонне в декабре 2001 года направила коалиционные силы в Афганистан, опять-таки при минимальном интересе к этому событию общественности. Талибы были быстро разгромлены, количество развёрнутых войск оставалось относительно небольшим, потери среди натовцев были ещё редки. С вторжением в Ирак в 2003 году внимание общественности и вовсе сосредоточилось в другом месте. Правительствам стран-членов НАТО на тот период не нужно было прилагать много усилий, объясняя своим гражданам политику в Афганистане, потому что мало кто тогда этим интересовался.

Тем не менее ситуация драматически изменилась к 2006 году. Одобренный Бонном международный план по Афганистану нуждался в поэтапном расширении полномочий нового афганского правительства по всей остальной части страны. Международные силы содействия безопасности (МССБ) заручившиеся мандатом Организации Объединённых Наций (ООН), развернули в афганских провинциях содействие этому мероприятию. Оно почти не встретило никакого сопротивления на севере и западе страны, но в южных и восточных пуштунских провинциях, граничащих с Пакистаном, подверглось большому сопротивлению талибов. Поэтому, когда НАТО развернуло целевые группы в пуштунской провинции Гильменд в 2006 году, это не только существенно увеличило размер натовского контингента в Афганистане, но также создало вероятность роста числа человеческих жертв с обеих сторон. Афганистан перестал быть международным обязательством, которое можно было бы не замечать или игнорировать.

Вследствие непродуманной политики «токсичной» войны 2003 года в Ираке правительства стран-членов НАТО теперь уже нуждались в большей общественной поддержке растущему военному присутствию вАфганистане. Любая надежда на мирную фокусировку развития событий быстро испарялась в афганском «котле». Гильменд с нарастающей быстротой стал центром интенсивной борьбы.

Основные усилия политиков сосредоточились на «переключении» угла зрения общественности своих стран к афганскому предприятию, как к войне, которая делает их страны безопаснее со стороны террористических атак путём уничтожения лагерей Аль-Каиды, в которых террористы могли тренироваться и готовиться к атакам. Натовцы видели преимущества такого подхода в том, что: во-первых, он отметает все вопросы относительно причин нахождения натовских солдат в отдалённости от «дома»; во-вторых, оправдываются потери в живой силе и финансах в ходе интервенции; в-третьих, конфликт идентифицируется как интервенция, поддержанная всеми гражданами этих стран, в результате чего утверждается слоган: «Мы в Афганистане, чтобы защитить свою страну!», легко усваиваемый и понимаемый всеми.

Широкое применение этого слогана со стороны политиков, правительственных чиновников и военнослужащих стран-членов НАТО только создаёт впечатление кажущейся его действенности. Это понимание обманчиво, ибо критика интервенции, на самом деле, замалчивается. В результате на предстоящих выборах высших эшелонов власти во Франции, США и других странах общественность может не поддержать нынешние политические силы из-за неприятия политики, проводимой по отношению к Афганистану.

Несомненно, акцент на поддержку безопасности своих стран несколько усилил патриотические симпатии граждан, но этого явно не достаточно для достижения цели. Эта идея не в состоянии генерировать широкую поддержку политики присутствия в течение длительного времени. В конечном счёте, в качестве мотива для интервенции в Афганистане, национальная безопасность каждой страны подвержена весьма многочисленным проблемам, с эффективными рычагами воздействия на общественное мнение.

Афганистан расположен за многие тысячи миль от стран-интервентов и не вписывается в национальные психологии некоторых из них. Так, у населения Великобритании, ведшей колониальные войны более 80 лет назад, возникает вопрос: «Почему мы в Афганистане?», который никак не может быть проигнорирован правительством. Общественность справедливо нуждается в убеждённости, что военное присутствие оправдано и заслуживает поддержку. Однако многие чиновники полагают, что содержательного ответа давать не обязательно. Они считают, что в таком важном политическом деле идти на поводу обычной людской логики – большая ошибка. По мнению натовцев, отправляясь на войну в Афганистан, достаточно заручиться убедительным решением по конкретным стратегическим причинам, которых чем больше, тем лучше.

Создание причин для интервенции в Афганистан, признаваемых общественностью, процесс не простой, так как политика присутствия является стратегической и направлена на решение национальных, а не индивидуальных интересов. Это означает, что ключевые вопросы внешней политики могут не иметь прямого выхода на отдельных граждан, подрывая тем самым их влияние на общественное мнение.

Так, например, международное вмешательство в Афганистане прикрывается мандатом миссии ООН, и, как одна из пяти постоянных членов Совета безопасности ООН, Великобритания обладает необходимой долей поддержки авторитета и доверия к ООН и её резолюциям. Не согласованность усилий МССБ подорвали бы позиции Великобритании в ООН, её национальную репутацию, дипломатическое влияние и международные отношения, но это не означает, что многие граждане будут чувствовать к этому личную сопричастность. Точно так же придётся иметь дело с неуправляемыми областями Афганистана, нестабильность которых может перекинуться на обладающий ядерным оружием Пакистан. Недопущение этого является стратегической задачей, мало влияющей на британское общественное мнение.

Попытка превратить Афганистан в личное отношение каждого гражданина страны-участницы НАТО – это проблема безопасности, которая понятна, но фундаментально ещё недоработана. Посредством международного вмешательства лагеря по подготовке террористов действительно были изгнаны из Афганистана, но не из преобладающего пуштунами административной области, не из Пакистана или из других «неуправляемых» регионов Ближнего Востока и Северной Африки, где Аль-Каида и другие группы продолжают оказывать содействие террористической деятельности, свободной от МССБ. Финансирование, подбор, обучение, планирование и подготовка террора могут быть осуществлены и в других местах. О ситуации в Афганистане западных СМИ чаще сообщают о жертвах среди международных террористов, стекающихся туда, а не об уничтожении МССБ тренировочных лагерей Аль-Каиды.

Публичные заявления спецслужб указывают на продолжающуюся с 2006 года террористическую активность, в том числе в Великобритании, однако их своевременное предотвращение и отсутствие нападений на деле является результатом активизации деятельности полиции и разведывательных служб, а не храбрости натовских войск в провинции Гильменд. Идея о том, что Афганистан имеет важнейшее значение для международного терроризма, является несостоятельной, однако правительства стран-интервентов счастливы, что «Национальная Безопасность» не подверглась уязвимости, а служит основой, на которой зиждется общественная поддержка действий в Афганистане.

Парадоксально, что продолжающееся отсутствие крупных терактов в США, Великобритании и других странах не создаёт растущее поддерживающее мнение, того что экспедиционный метод защиты национальной безопасности работает. Напротив, чем дольше люди чувствуют себя в безопасности, тем меньше внимания они ей придают. Это опасно, так как афганская кампания продолжается из года в год, и внутренняя безопасность теряет связь с мотивами политики присутствия.

Для таких стран, как Великобритания, США и других не ясно, будут ли и в дальнейшем правительства принимать идею защиты страны за смысл осуществления военной интервенции в Афганистане. Национальная безопасность кровно необходима, однако прикрытие её сомнительными мотивами дискреционного вмешательства вдали от дома не актуально. Настало время иметь комбинацию причин при формировании убедительных аргументов в пользу интервенции. Эта комбинация должна включать защиту стран, но не в качестве основного фактора. Основные уроки, которые можно сделать после 2006 года, включают в себя:

• Жёсткое управление стратегической международной политикой со стороны международных организаций в интересах мира на земле, даже если она окажется далекой от проблем отдельной страны.

• Чёткое определение круга вопросов, составляющих национальный интерес. Окончательные выгоды для большинства стран должны перевешивать временные преимущества для меньшинства.

• Отказ от попыток искать оправдание экспедиционному вмешательству без веской глобальной заинтересованности. Пересматривать со временем жизненно важные для планеты интересы, если произошли стратегические изменения в ситуации.

• Предоставление убедительных аргументов в пользу экспедиционного вмешательства.

• Периодический анализ выбранных аргументов. Время, затраченное на их анализ, не бывает потраченным зря.

Иван Муткогло

Источник: islam.ru